Многих из тех, кто назван в очерке,  уже нет в живых,

но я благодарен судьбе, давшей возможность работать

и  идти по жизни вместе с ними

Генерал-майор налоговой полиции

                                   А.М. Левашов

Самое яркое воспоминание моего детства - Сахалинские метели. Когда ветер начинал с вечера рваться в окна и под крышу бывшей японской фанзы, в которой я родился и жил, радостное предчувствие завтрашнего дня сладко заполняло сознание.  

И, ура!  Репродуктор  в виде чёрного бумажного круга  утром хрипло говорил что-то  о скорости ветра и,  главное, что уроки в школе с 1-го по 7-ой класс отменяются.     

Вот уже мама готовит меня первоклашку к выходу на улицу:  шапка завязывается под подбородком, шарф под воротником, рукавички на резинке выпускаются сквозь рукава, штаны поверх валенок.  Готов!

Сахалинская метель или как её ещё называли – «пурга», «буран»   всегда была очень снежной и тёплой, заметала наши убогие домишки до крыши, а двор превращала в огромное белое поле. Мне нравилась эта борьба с ветром и снегом, ходьба по снежной целине, проваливаясь по грудь, и цепочки следов, которые показывали, как преодолевались огромные сугробы, имевшие самые причудливые формы.

Пурга, метель длились два-три дня, а потом два-три дня приходилось откапывать проходы к сараю и калитке.  И все жители города с лопатами выходили на улицы,  побыстрее  очистить тротуары и проезжую часть.

Зимой 1974 года после одной из таких метелей, я вышел, как тогда говорилось, «на борьбу с последствиями снежной стихии»,  в составе коллектива УКГБ СССР по  Сахалинской области.  Да, и «комитетчики», как нас тогда называли, «боролись» со снегом во дворе и по периметру улиц  вокруг   здания Управления . Для этого была припасена  масса лопат, и на работу мы приходили, одевшись соответственно.

А ранее, в мае 1973 года, старший следователь-криминалист областной прокуратуры Борис Тепляков позвал меня, работавшего тогда старшим следователем прокуратуры г. Южно-Сахалинска, в свою подвальную лабораторию и высказал совершенно неожиданное предложение. Он входил в состав оперативно-следственной группы УВД-УКГБ, расследовавшей террористические акты, совершённые в отношении ряда руководителей шахт Углегорского района с применением взрывных устройств и поджогов. Тепляков сказал, что предложил мою кандидатуру для работы в следственном отделении УКГБ.

Работая следователем сначала в районной прокуратуре Кировской области,  а затем  в прокуратуре г. Южно-Сахалинска, я специализировался на расследовании тяжких и особо тяжких преступлений, в том числе и убийств,  и, по мнению Теплякова, был достойным кандидатом.

Затем были беседы с начальником следственного отделения В.Е. Грязновым, кадровиками, медкомиссия, и вот уже в актовом зале  начальник Управления генерал-майор Котляров Михаил Иванович  вручил мне удостоверение и личное оружие. Это было сделано очень торжественно и запомнилось на всю жизнь. А пистолет только поднимал значимость принадлежности к офицерскому корпусу и хранился, в то время, у каждого офицера в сейфе. Никаких карточек-заместителей!

Естественно, это было сделано примерно на второй месяц моей службы, после проведения всех необходимых   инструктажей и изучения соответствующих приказов. Главное было знакомство с сотрудниками следственного отделения, получение кабинета и сейфа. Всё это я получил в первый день работы.  В  этот же день ко мне подошёл старший  следователь Захар Хижняк и протянул коробочку из- под спичек, заполненную пластилином с верёвочкой. Такой вещи я в своей жизни ещё не имел и искренне удивился подарку.  Как строго пояснил З. Хижняк, это не подарок, а приспособление для опечатывания сейфа.  «Сейф пуст, зачем опечатывать?»  -  вновь удивился я.  На что получил ответ: «Сейф сотруднику выдается, чтобы его опечатывать».  Глубину и значимость этого постулата постигаю до сих пор.

Захар Хижняк оказался самым рассудительным и спокойным сотрудником следственного отделения. А ещё там работали быстрый и энергичный Володя Савицкий, добродушный  Женя Щербаков,   прекрасной души человек – заместитель начальника отделения Володя Никитин. Все они были знатоками японского языка и   уникальными  специалистами   по работе с   японскими нарушителями границы.   

Начальник отделения В.Е. Грязнов – почётный сотрудник КГБ СССР,  высочайший профессионал и прекрасный руководитель. А какой страстный рыбак!

После короткого обучения на курсах повышения квалификации,  я был направлен для участия в расследовании так называемого дела Кригера – преступника, совершившего ряд убийств и поджогов руководителей шахт г. Шахтёрска и п. Ударный   Углегорского  района.

Вот и первая «чекистская метель».  Надо научиться работать в другой плоскости, пройти по «целине и сугробам» давних событий, в поисках доказательств   вины обвиняемого.

В аэропорту Шахтёрска меня встретили  двое сотрудников отделения – бравый,  в форме капитана, Тарас Дерень , цепкий, умелый следователь, прекрасный товарищ. И Володя Горяинов – руководитель следственной группы по этому уголовному делу, знающий следователь, хороший организатор.  Позже  мне  представили  ещё  одного коллегу – Владимира Овчарука,  старшего следователя, специалиста по работе с документами.

Немного, забегая вперёд,  скажу, когда отделение стало  отделом, в нём служили и суровый Василий Лемешко, и только что пришедшие из Высшей школы КГБ, Саша Григорик, Коля Фанин,  Сергей Горшков  -  великолепные профессионалы и добрые мои друзья по жизни.

В командировке по этому делу я пробыл более восьми месяцев. Вёз последние документы вместе со старшим оперуполномоченным Александром Кошелевым.

Первая «чекистская метель» была побеждена, мы успешно расследовали все эпизоды преступной деятельности Кригера и доказали его вину.  Сахалинская метель провожала нас из Углегорска и  привела  к крушению рейсового автобуса, в котором мы ехали.  Он сполз в кювет и завалился на бок. Пришлось добираться нам с Кошелевым до станции Томари   на  единственно рискнувшем ехать сквозь снег лесовозе.  Передвигались с открытыми дверцами, дабы при первой возможности выпрыгнуть, если на перевале машина свалится в обрыв. Всё закончилось благополучно, документы были доставлены, и дело на Кригера ушло в суд.

Участие в расследовании столь сложного и многоэпизодного дела было для меня важным опытом.   Ведь впервые пришлось работать в тесном контакте с  оперативными  работниками Управления  и  Углегорского  отделения, оперативно-техническим подразделением.  Успешное окончание дела – заслуга многих сотрудников, работавших в «тени», добывавших по крупицам оперативную информацию, определявшую направление поиска. И следствия в целом.

В последнем следственном эксперименте с Кригером, в котором он воспроизводил детали совершённого преступления,  участвовал В.Е. Грязнов.  Кригера этапировали в г. Шахтёрск, а после окончания мы должны были вылететь в Южно-Сахалинск, но аэропорт по погодным условиям был закрыт на  неопределённое время.

Пообедать мы расположились в лесочке рядом с аэропортом, пристегнув наручниками Кригера к берёзке. Вопрос «кому бежать за «Клинским» решился быстро. Через некоторое время мною  из ближайшего магазина были доставлены хлеб, консервы и бутылка водки. Пока всё это приобреталось старшие товарищи, коротая время, играли в карты. И вот всё накрыто на  газетке, разлито по стаканам. Грязнов произнёс  тост за  «оперативную удачу».  Все выпили. Конвоировавший Кригера прапорщик подошел и шепнул нашему начальнику на ухо, что арестованный всё видит.  Василий Егорович ответил, цитирую дословно:  « Пусть знает, что офицер, карты и водка не разделимы».  Настоящие мужики и офицеры, служили в то время в КГБ, преданные делу и Присяге, и ничто человеческое им было не чуждо!

Немного о  человеческом.  В 1975 году в Управление прибыли выпускники ВКШ КГБ Саша Фролов ( в будущем  кавалер ордена Боевого Красного Знамени, полученного в Афганистане), Володя Владимиров и Толик  Давыдов. Их поселили в общежитие Управления,  которое представляло собой 3-х комнатную квартиру в доме напротив. Мы подружились и устраивали там холостяцкие вечеринки.   Разумеется с девушками.

И вот в один прекрасный день вызывает меня к себе в кабинет,  недавно назначенный на должность заместителя начальника УКГБ по кадрам, пришедший из партийных органов , Александр Михайлович  Иванча. Грозный вызов и ещё более грозный разговор,  дескать,   есть информация, что ряд молодых сотрудников не совсем «облико моралико». Пришлось ответить  - это клевета и примерно минут тридцать отстаивать своё утверждение. Поняв, что другого ответа не получить,  Александр Михайлович разрешил мне идти,  но, когда  я дошёл до двери, остановил  и ласковым голосом спросил: «Ну, а как мужчина мужчине скажи честно:  было?» Тяжело не пойти

навстречу такому доверительному вопросу.  Александр Михайлович  знает, как я его уважаю и ценю нашу дружбу,  поэтому только сегодня могу совершенно честно сказать: «Да, было». А тогда, увы…

Необходимо отметить,  следственный отдел УКГБ по Сахалинской области был одним из самых загруженных в стране по количеству расследуемых дел. Это объясняется тем, что ежегодно множество японских шхун нарушало Государственную границу СССР  и  вело браконьерский промысел рыбы и крабов в советских территориальных водах. Какую-то часть из них задерживали пограничные корабли,  а затем  в  дело вступали мы, следователи.

На смену метелям острова Сахалин пришли туманы островов Кунашир и Шикотан. 

Моя первая командировка на Курилы состоялась летом 1976 года. Надо было расследовать несколько уголовных дел на нарушителей государственной границы. Переводчиком  японского языка со мной поехал  заместитель  начальника  отдела подполковник  Никитин Владимир Серафимович. Думать о субординации и прочих невзгодах, связанных с участием в деле руководства, было грустно. Но Владимир Серафимович оказался человеком редкой души и очень тактичный. Он знал и другую субординацию:  в деле главный  -  следователь,  а переводчик, технический инструмент без права голоса. К моему великому удивлению он так себя и вёл все три месяца нашей совместной работы. Более того,  варил отменный борщ  в выварке из - под  белья, то  есть  в  огромном количестве. На этот борщ в наш домик-общежитие в  посёлке  Крабозаводск  на острове Шикотан приходило всё местное начальство, которое глубоко уважало Никитина  и  с удовольствием   ело  его блюдо.  Благодаря этой командировке  я открыл для  себя  кулинарный талант моего начальника. Без  лести замечу,  вкуснее борща  я  не  ел.

Позже на Курилах появилась возможность совершить «историческое» событие в следствии.  С проверкой на остров прибыл заместитель начальника Управления полковник Гузов И.А., и мне довелось участвовать в разработке плана по захвату и изобличению агента японских спецслужб  Мацудо Цунэёси.  Детали плана можно опустить, только замечу,  в случае успешного задержания Мацудо Цунэёси, ведение уголовного дела поручалось мне. В качестве переводчика я попросил лучшего знатока японского языка, легенду  Управления капитана Михаила Голомысова. Почему легенда? Его два раза за разные «приключения» на любовном фронте представляли к  увольнению из органов и дважды, отдавая должное его деловым качествам, знанию японского языка и Японии, представления отзывали. Думаю,  это абсолютный рекорд. Зато  в  звании капитана он проходил 15 лет. Мы дружили, и я в шутку называл его «пятнадцатилетний капитан», почти по Жулю Верну. Он был великолепным рассказчиком с потрясающим чувством юмора.

Мацудо Цунэёси был задержан за незаконный промысел в результате спецоперации  морских пограничников. Мы с Михаилом  Голомысовым выехали на о. Шикотан, провели первоначальные следственные действия  и доставили арестованного в следственный изолятор г. Южно-Сахалинска. Началась изнурительная работа с подследственным.  Мацудо Цунэёси сразу же признал вину в незаконном промысле и нарушении государственной границы, но причастность к спецслужбам Японии категорически отрицал.

Поскольку в его шхуне в тайнике была обнаружена фото и видеоаппаратура большого разрешающего  действия,  он пояснил, что заходил  в советские воды  под  предлогом  поломки двигателя, имея на борту журналиста с документами матроса, сделавшего  репортаж  о

фильтрационном пункте на о. Шикотан. Том самом, в котором содержались  задержанные граждане Японии, нарушившие границу СССР.

Позже Мацудо Цунэёси дал собственноручные письменные показания о своих контактах с сотрудниками  спецслужб  Японии на острове Хоккайдо. Он назвал ещё 14 владельцев шхун, которые имели связи со спецслужбами.

Получив эти сведения, мы с Голомысовым тихо прокричали «ура» и стали обсуждать будущие награды. Но, увы,  в  управлении  в  это время  «провинилось руководство», посланные представления  были   возвращены.  Правда, М. Голомысов  вскоре стал майором, а мне и.о. начальника Управления полковник Гузов И.А. вручил грамоту со словами: «Это, чтобы у тебя, Аркадий, в личном деле остался след  о разоблачении агента японских спецслужб». 

Таких разоблачений в Сахалинском Управлении не было с 1954 года. Совершенно неожиданно они сыграли свою роль в большой политике. В Токио во время тайниковой операции были задержаны японской контрразведкой два работника советского посольства. Ответом  на газетную шумиху в Японии стала статья в газете «Известия» под названием  «О японском рыбаке и шпионской рыбке», в которой главным  «героем» был Мацудо Цунэёси.

1978 – 1979 годы. Морозная снежная зима в пос. Горнозаводск  Невельского района, очередная «чекистская метель». Сложное дело по подрывам взрывных устройств, замаскированных под электробритвы. Большая оперативно-следственная группа, работа днём и ночью без выходных и отпусков.  Тогда же произошло новое и необычное по обстоятельствам знакомство с молодым, но уже известным поэтом Николаем Тарасовым. Ныне он ответственный секретарь Сахалинского отделения Союза писателей России, член правления Союза писателей России,  автор многочисленных сборников стихов.  Мне приятно вставить в этот очерк отрывок  из 3-й книги его мемуаров   « По велению глупости».

Итак,  слово поэту и моему доброму другу Н. Тарасову:

«Однажды, заявившись вечером в ресторан, видимо, в поисках потерявшихся друзей, я увидел знакомую продавщицу Таню по прозвищу «киргизский триппер», танцующую с незнакомыми парнями. Она была славной девчонкой, несмотря на экстравагантность прозвища, которое навесил ей, кажется, Маркиз, всего лишь за то, что она отъезжала на пару лет в Киргизию и, не закрепившись там с работой, вернулась на Сахалин.

 - Таньча! – крикнул я. – Что за измены? Брось его сейчас же!

Участковый Толик Бардашевский из-за столика неподалёку подавал мне знаки: делал руками усмиряющие пассы, но я их плохо понимал, потому что был уже на «хорошем взводе». «Таньча» тоже показывала мне кулак из-за спины кавалера.

Я подошёл к столику с незнакомцами и приказал: « Чтобы через пять минут очистили зал…».   И только изготовился крикнуть «дворне», чтобы шла на кухню, как меня усадили за стол и сказали:

- Посиди с нами! Выпей, закуси. Смотри, как здесь хорошо. Давай поговорим…

Трибуны мне, видимо, как раз и не хватало в тот вечер,  я собрался читать стихи, но самый круглоголовый и маленький из незнакомцев позвал:  «Пойдём, покурим…»  Действительно, пора было покурить. Мы вышли, и на меня обрушился сугроб. Обрушился он на голову и плечи, причём ноги оставались свободными.  Незнакомец очень ловко помог мне выбраться из сугроба.

-  Не ушибся? В порядке? – спрашивал он, отряхивая с меня снег.

- Вроде в порядке, - отвечал я. – Но надо же,  как опасно здесь в январе бывает…

К вечеру следующего дня встретился участковый Толик Бардашевский.

-  Что ж ты! – упрекнул он. – Я тебе знаки делал-делал, мол, не лезь к ним, не связывайся… Ты ведь в курсе, что у нас в городе электробритвы стали взрываться? Сначала одну пацан нашёл, принёс домой, включил – она рванула, щёку ему ободрала. Другой нашёл, включил – глаз повредило. Следующую принесли к нам в милицию. Вовка Казак её под сейф задвинул, включил – тоже взорвалась. Пытались мы своими райотдела силами установить, кто их начиняет аммонитом и подбрасывает людям. Даже твоего Брошкина трясли. Ведь он их ремонтирует, и у него целая коллекция электробритв. Но не подтвердилось…  Вот и прислали из области спецгруппу следователей КГБ-МВД искать террористов. Вчера они ужинали после трудового дня в ресторане. А тут ты пришёл, командуешь: «В пять минут освободить помещение!» «Киргизский триппер», видите-ли,  с ним танцует…

 -  Да нет, - не согласился я, - Мы с ними хорошо посидели… Я даже стихи читал. А их товарищ меня из снега вытащил, когда на меня сугроб упал…

 -  Так он тебя в тот сугроб и забросил, - загоготал Толик.

 -  Вот - те на! Как же я этого не заметил?

 - Как бы ты заметил, если у него чёрный пояс по каратэ?

Вот так. А то:  Через пять минут всем выйти! Ещё бы сказал – с поднятыми руками… -  передразнил он меня.

«Террориста» спецгруппа нашла. Им оказался водитель «Скорой помощи», который начинял бритвы шахтёрской взрывчаткой и подбрасывал их своему сменщику в расчёте вывести его из строя и, работая за двоих, увеличить себе зарплату. Установил его, как я узнал много позже, всё тот же мой  «спаситель» с чёрным    поясом - следователь КГБ».

В 1981 году Т.В. Дерень был назначен начальником следственного сектора Особого отдела КГБ СССР по Туркестанскому военному округу. В оперативном обслуживании отдела находились войска, дислоцированные в  Узбекистане, Казахстане, Туркмении, Таджикистане, Киргизии и 40-я Армия, ведущая боевые действия на территории Республики Афганистан.

В 1983 году он позвонил и сказал, что предложил меня руководству на должность своего заместителя.  Я согласился и приказом заместителя Председателя КГБ СССР был назначен на эту должность с указанием прибыть к новому месту службы в течении недели.  Грустно было на прощальном вечере расставаться с коллегами следователями, оперативниками  – Жорой Григоровым, Евгением Кожевниковым, Эдиком Юном, Мишей Николаенко, Володей Забелиным, Геной Заккисом и многими другими.

Ташкент - прекрасный, просторный и очень зелёный город с запахами плова и шашлыка, роскошными восточными базарами, приветливыми и доброжелательными жителями. Он как бы создан для неги и наслаждения жизнью. Однако, о такой жизни  сотрудникам нашего особого отдела, ведущего работу в условиях боевых действий, о которых мало что было известно в стране, даже мечтать не приходилось. Нам двум бывшим сотрудникам УКГБ по Сахалинской области,  было поручено организовать работу по расследованию уголовных преступлений, совершённых военнослужащими 40-й Армии. А их было не мало,  главным образом контрабанда  в особо крупных размерах,   в том числе оружия  и наркотиков.

Мы не подвели родное Управление. Следственный сектор, с  отделением в Кабуле, закончил производством за период  боевых действий более 200 уголовных дел. Рассмотрел несколько тысяч отказных материалов, пресёк многие каналы контрабанды.

Тарас Дерень был награждён государственными наградами, удостоен звания «Почётный сотрудник органов Госбезопасности», а в 1987 году переведён в советнический аппарат представительства КГБ в Афганистане.

Меня назначили начальником сектора, и на смену сахалинских метелей пришёл  знойный «афганец», песчаные и пылевые бури  Афганистана, командировки в Кабул, Кандагар, Джелалабад, Герат и  осознание  того, что:

«На войне скоротечность жизни

Понимаешь в первом бою,

Когда вечером поминаешь тех,

С кем утром стоял в строю»

Да, появилось и желание писать стихи.

В 1989 году войска из Афганистана были выведены, и напряжение спало, но политические события, связанные с развалом СССР, привели  к ликвидации и нашего подразделения.

Май-июль 1990 года. Снова Кабул, но уже  по линии ПГУ КГБ СССР. Специальное задание по оказанию помощи Военной контрразведке Афганистана в ликвидации  вооруженного мятежа под руководством  министра  обороны Республики Афганистан  генерала  Шахнаваза Таная, впоследствии  бежавшего в Пакистан.

Медаль, врученная лично Президентом Республики Афганистан Мохаммадом Наджибуллой.

Весна 1992 года. Три полковника – автор очерка,  Г.К. Хоперсков  и  Х.А. Зайнутдинов в маленьком кабинете, ещё оставленном за нами новыми властями Узбекистана, выпили по  стакану палёной водки за «кончину» Особого отдела Туркестанского  ВО, закусив горячей лепёшкой и свежей черешней.

Х.А. Зайнутдинов продолжил службу в органах безопасности Узбекистана, Г.К. Хоперсков – в военной контрразведке Южного Военного Округа. Стал первым начальником ФСБ Чеченской Республики в период военных действий.  Сегодня -  Герой России, генерал-лейтенант в отставке.

Я же вернулся на Сахалин, в родное Управление, но с предписанием  на прикомандирование к создаваемой Налоговой Полиции.

Первой, кого я встретил в городе, из числа уже ушедших на пенсию сотрудников УКГБ, была Клавдия Цой. Она же - первая сотрудница Управления Налоговых расследований (позже Управление Федеральной службы Налоговой Полиции РФ), принятая на работу в качестве начальника секретариата.  Клавдия Цой стала для меня незаменимой помощницей, центром притяжения женской, да и мужской части коллектива. Совместной работой и дружбой  с ней я горжусь и сегодня.

В становлении Налоговой Полиции огромную помощь оказал Владимир Румянцев, Олег Комар и многие сотрудники Сахалинского Управления КГБ. Валерий Денисов стал моим замом, Сергей Абанин – начальником следственного отдела, Евгений Кожевников -  начальником ХОЗО.    С  этими людьми я проработал до 2003 года и искренне благодарен за их службу.

Был создан не только работоспособный аппарат управления, но приобретено и реконструировано здание по ул. Физкультурной, был  построен спортивный комплекс по  ул. Бумажной. Как раз рядом с развалившейся проходной Производственного комбината бумпрома,  куда  я пришёл работать в 16 лет.   Была в комплексе и комната-музей  налоговой полиции  Сахалина. Его гостями стали мои добрые друзья многократные олимпийские чемпионы: биатлонист Александр Тихонов, борец Александр Карелин, призер олимпийских игр и чемпионатов мира рапирист Леонид Романов. Директор ФСНП РФ М.Е. Фрадков – будущий председатель Правительства и Директор внешней разведки оставил на память музею стрелковую мишень с надписью: «Стрелял, но не попал».

Парадоксально или знаково, но после посещения этого комплекса в 2001 году начальником  УФСБ  по Сахалинской  области  генерал-майором   С. А. Кокориным   была  дана команда: сделать музей Управления ФСБ и построить спортивный зал.  Она была выполнена.  Сейчас спортзал находится на месте следственного  отдела  УКГБ, где был мой кабинет с окном  на улицу  Сахалинскую.

Во многом, благодаря нашей слаженной работе,  мы смогли выстоять в  «лихих» 90-х, пройти сквозь «метели»  финансовых  и налоговых преступлений,  внести значительный вклад в экономику области.

С учётом успехов УФСНП РФ по Сахалинской области в июне 1994 года Указом президента РФ мне было присвоено генеральское звание. Так уж случилось, но  первым  в  истории Сахалина генералом – уроженцем  этого острова посчастливилось стать мне.

2003 год. Вечер,  посвящённый выходу на пенсию, добрые слова присутствующих и стихи Николая Тарасова:

Когда уходит генерал

Походкою не шаткой,

Который много понимал

И в нашей жизни штатской,

Когда уходит генерал,

 

Который вдруг однажды

Как сцену, детям стену дал,

Чтоб выступить мог каждый,

Когда уходит генерал,

Свою   закончив службу,

Который чести не марал,

Ценил любовь и дружбу,

Не изменяя никогда

Ни Музе, ни татами,-

Он не уходит никуда.

Он остаётся с нами.

Действительно, уехав в 2004 году на  постоянное  место жительство  в  Москву,  я остался    с вами и родным островом.

В душе и снах видятся сахалинские бураны  и  «чекистские метели»,  сотрудники  УКГБ по Сахалинской области, с которыми столько пережито.   Да хранит вас Господь!

10.12.2011 г.,  Москва

Об авторе:  Левашов Аркадий Михайлович  родился 28 августа 1947 года в г. Южно-Сахалинске. Проходил службу в УКГБ СССР по Сахалинской области с 1973 по 1983 годы и 1992 по 1994 годы. Генерал - майор налоговой полиции, кавалер ордена «Красной звезды» и  медали «За отличие в охране Государственной Границы»,  многих  других государственных, общественных и ведомственных наград,  четырёх наград  Республики Афганистан.   «Почетный сотрудник налоговой полиции РФ». Заслуженный юрист РФ.   Кандидат психологических наук. Обладатель Почетного черного пояса  (1 дан) по Киокусинкай карате. Более поздний очерк Аркадия Левашова размещен на нашем сайте в день 70-летия автора.

Ассоциация ветеранов налоговой полиции центрального аппарата ФСНП России сердечно поздравляет всех чекистов – и ветеранов и действующих - с Днем работника органов государственной безопасности. История спецслужб – ФСБ, СВР и ФСО,   их каждодневная деятельность богата яркими страницами и легендарными именами.

Мы с уважением относимся ко всем поколениям людей, которые берегли и берегут нашу страну от внешних и внутренних угроз, преклоняемся перед их мужеством и стойкостью. Выходцы из органов безопасности внесли достойный вклад в создание и успешное функционирование налоговой полиции России.

Здоровья всем вам, дорогие товарищи, удачи и успехов!